Форум сайта памяти Андрея Краско

Ольга. Прочитала тут недавно в фейсбуке прекрасный отзыв на спектакль Такого театра "Костя Треплев. Любовь и смерть" известного театроведа и киноведа, доктора искусствоведения Ирины Павловой.
Хочу его здесь процитировать. Поскольку вы имеете отношение к этому театру, Вам должно быть очень приятно!

"Вчера по приглашению Анна Алексахина ходила с другом на спектакль "Такого театра" из Санкт-Петербурга "КОСТЯ ТРЕПЛЕВ. ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ" в постановке Фильштинского.
Анечка, дорогая, спасибо преогромное - и за то, как ты сыграла Аркадину - блистательно, блистательно, блистательно!".
И за то, что позвала на спектакль!
Я уже с таким ужасом всякий раз хожу в театр, что мне проще сказаться больной в ответ на приглашение, чем смотреть очередной спектакль про то, к примеру, как три телевизора задушили свободу в отдельно взятой стране.
Я вообще уже видеть не могу эти телевизоры в театре, эти плазменные панели на заднике, или просто рир-проекции.
Меня, блять, уже насмерть затрахала беготня по проходам, посыпание друг друга песком и поливание водой.
Мне бы, чтоб актеры играли, а не просто бессмысленно орали в рампу, и я чтоб плакала и смеялась не от стыда, когда мне то голую жопу покажут, то яйца в профиль...
Меня мир человека волнует. Его душа. Да-да, душа, извините!
А современное искусство мир человека волнует всё меньше и меньше, и актеры на сцене всё чаще демонстрируют навыки физкультурников в лучшем случае, а то и просто близкое знакомство с культурой гопничества...
Я не к тому, чтобы запрещать, я к тому, чтобы для нас - таких как я, или вот, как, скажем, мой спутник, - тоже ставили спектакли. Где на сцене мыслят и страдают, где разыгрываются драмы, а не только фарсы, где люди разговаривают, мучаются или радуются, а не сплошь хрюкают и пердят.
Я ретроград, правда. И не стыжусь этого.
Но когда я попадаю на решительно авангардный спектакль, где пьеса переписана заново актером-исполнителем центральной роли (и названа "сценарием с актерскими ассоцициями"), где полным ходом идет интерактив персонажей с залом (а не только глубочайшее взаимодействие между собой), но когда при всем при этом я страдаю вместе с Костей - потому что он умен, несчастлив, и не гений; когда я от всего сердца сострадаю хорошей измученной девочке Нине, которая, много пережив, становится значительным и глубоким человеком, но, несмотря на всё опьянение сценой, большой актрисой так и не становится; когда я не могу сочувствовать красивой фиглярке и скупердяйке Аркадиной, но не могу и того отрицать, что единственный большой художник в этом спектакле - только она, - я выхожу после спектакля счастливая и переполненная, потому что эти люди такие же как я.
Им так же хочется вернуться в свою мучительную юность, когда всё впереди, хотя не знаешь, что тебя там ждёт, какое-такое "всё".
Им хочется быть любимыми - всем, а у них не получается.
Они жаждут славы, а не "полной гибели всерьез", но всё же гибнут - со второй попытки.
Мне горько, что этот спектакль в СПб играют в музее Достоевского, практически - в комнате, тогда как иные шедевры не заслуживают и комнаты, но играются на прославленных легендарных сценах.
Впрочем, я смотрела спектакль в Москве, в зале театра на Серпуховке, который был под завязку полон.
А потом разговаривала со своим другом об этом спектакле, и мы не могли о нем наговориться.
Браво, Александр Кудренко и Анна Алексахина, браво, Анна Донченко и Валерий Дьяченко!
Браво, Вениамин Фильштинский!
Не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье.
Хотя бы потому, что вы в своей комнате в музее Достоевского возвращаете кому-то веру в театр и любовь к нему.
Спасибо!